Мне на днях удалось посмотреть фильм "Школа Саммерхилл".
Сюжет ленты основан на истории реально созданного с 1921 года и располагающегося в местечке Лейстон в Саффолке экспериментального учебного заведения «Саммерхилл». Её основоположник, Александр Нилл, создатель новой методики воспитания молодежи на базе самоуправления. Школа целиком управляется воспитанниками и известна своими успехами. Учителя и воспитанники сосуществуют душа в душу, в учебном заведении царит безграничная гармония и воспитательная, и образовательная. Ненавистники этого уникального эксперимента, именующие учебное заведение не иначе как «поступай-как-хочешь», организуют многократные попытки ее прикрыть. Но педагоги вместе со своими воспитанниками (как бывшими, так и настоящими) отвоевали право на жизнь своего учебного заведения. Ведь ее достижением давно стали крепкие и независимые дети, чья жизнь не искажена ненавистью и страхом.
Меня очень заинтересовала идея школы Саммерхилл, и вот что я нашла по этой теме:
Идея школы Саммерхилл
Учителя работают с детьми, оттого они и сами отчасти дети – в этом их профессиональная сила, а не слабость. Только сохраняя некоторую детскость, детское самолюбие, ранимость, способность к воодушевлению, тонкость чувств, можно понять ребенка, почувствовать детей, принимать каждого мальчика, каждую девочку как личность.
“Педагогика сотрудничества”
В атмосфере свободы, которая может быть создана только любовью, ребенок проходит естественный путь развития, приводящий его к счастью. Все усилия родителей, учителей и прочих взрослых, стремящихся загнать детей в рамки этикета, хороших манер, моральных норм, стандартного школьного образования, приводят к прямо противоположным результатам: насильственное внедрение культурных норм делает людей злыми и несчастными. Нормальный, то есть свободный и счастливый ребенок естественным образом, без всяких специальных внешних усилий приобретает необходимое образование, хорошие манеры и нравственные принципы.
Одно время у нас пользовалась огромной популярностью повесть Джерома Сэлинджера “Над пропастью во ржи”. Там была симпатичная романтическая метафора о детях, которые бегают во ржи, не зная, что где-то рядом ужасная пропасть, и юный герой повести чувствует: его человеческий долг или, возможно, призвание – ловить этих детей, не допустить, чтобы они свалились в пропасть. Получается, что дети – это как бы группа риска, они могут по каким-то случайным обстоятельствам свалиться в пропасть, а если обойдется, то и славно, дальше все будет хорошо.
У Нилла совсем другой, далеко не светлый и не романтический взгляд на положение детей в обществе и на их судьбу. То есть вообще-то, по Ниллу, “человеческие существа хороши, они хотят творить добро, они хотят любить и быть любимыми”, но невежественные доктора, невежественные родители, невежественные педагоги практически всегда разрушают все удовольствие и непосредственность жизни своими абсурдными идеями руководства и формирования. “Тоталитаризм всегда начинался и до сих пор начинается в детской. Самое первое вмешательство в природу ребенка есть первое проявление деспотизма”. С момента рождения ребенок оказывается опутанным сетью запретов, которые, подавляя его естественное поведение, в частности, его естественный интерес к составу, строению и отправлениям собственного тела, формируют у него многочисленные и многоразличные комплексы. В результате все человечество оказывается больным, те самые человеческие существа, которые хотели любить и быть любимыми, получают вместо любви ненависть и становятся ненавистниками.
Нормальной, то есть счастливой жизнью не живет практически никто, собственные родители, учителя и священники делают из здоровых детей больных взрослых. И делается все это не по злобе, а по невежеству... впрочем, нет, по злобе, точнее, по ненависти тоже, ибо ненависть вскармливает ненависть и в порочный круг вовлекаются все новые поколения. Стремление взрослого – родителя, учителя, священника – к власти требует от ребенка послушания, для взрослого всегда хороший ребенок – это послушный ребенок. “Трагедия в том, что родитель уверен, будто всегда действует во имя добра”, не отдавая себе отчета в том, что это механизм рационализации (один из защитных механизмов психики по Фрейду) так преобразовал его низменные стремления властвовать, самоутверждаться, поучать, вымещать обиды...
Душевная глухота, безответственность, невежество, незрелость, все это вместе (или все это – одно и то же?) и порождает преступления, войны, болезни и прочие бедствия. Порождает именно тем, что с младенческого возраста воздействует на ребенка принуждением, стремясь приобщить его к культурным нормам, которые он не готов ни понять, ни принять.
Почти все взрослые уверены, что без специального обучения ребенок не научится ни ходить, ни говорить. Хорошо еще, говорит Нилл, что мы не учим ребенка переваривать пищу. Следуя распространенной отечественной шутке, можно сказать, что на вопрос “кто виноват?” Нилл дает вполне определенный ответ: все родители, учителя, священники, политические деятели, врачи, словом, все взрослые, не дающие себе труда задуматься над тем, какой непоправимый вред они наносят детям, когда руководствуются в своем воздействии на них внушениями своих комплексов или дурацкими предрассудками. На другой классический вопрос русской литературы, вопрос “что делать?”, Александр Нилл отвечает подробно в своей книге, которая в оригинале называется просто “Саммерхилл”, потому что в Англии все знают, что это — название его школы, а в русском переводе будет называться “Саммерхилл: воспитание свободой”. (Книга скоро выйдет в издательстве “Педагогика-пресс”.)
В этой книге Нилл показывает, “как возникает несчастье, как оно разрушает человеческие жизни и как можно воспитывать детей так, чтобы большая часть этой несчастливости никогда не возникла”. Там рассказывается об этой единственной на свете школе, “где детское несчастье излечивается и, что еще важнее, где дети воспитываются в счастье”.
Одно время у нас пользовалась огромной популярностью повесть Джерома Сэлинджера “Над пропастью во ржи”. Там была симпатичная романтическая метафора о детях, которые бегают во ржи, не зная, что где-то рядом ужасная пропасть, и юный герой повести чувствует: его человеческий долг или, возможно, призвание – ловить этих детей, не допустить, чтобы они свалились в пропасть. Получается, что дети – это как бы группа риска, они могут по каким-то случайным обстоятельствам свалиться в пропасть, а если обойдется, то и славно, дальше все будет хорошо.
У Нилла совсем другой, далеко не светлый и не романтический взгляд на положение детей в обществе и на их судьбу. То есть вообще-то, по Ниллу, “человеческие существа хороши, они хотят творить добро, они хотят любить и быть любимыми”, но невежественные доктора, невежественные родители, невежественные педагоги практически всегда разрушают все удовольствие и непосредственность жизни своими абсурдными идеями руководства и формирования. “Тоталитаризм всегда начинался и до сих пор начинается в детской. Самое первое вмешательство в природу ребенка есть первое проявление деспотизма”. С момента рождения ребенок оказывается опутанным сетью запретов, которые, подавляя его естественное поведение, в частности, его естественный интерес к составу, строению и отправлениям собственного тела, формируют у него многочисленные и многоразличные комплексы. В результате все человечество оказывается больным, те самые человеческие существа, которые хотели любить и быть любимыми, получают вместо любви ненависть и становятся ненавистниками.
Нормальной, то есть счастливой жизнью не живет практически никто, собственные родители, учителя и священники делают из здоровых детей больных взрослых. И делается все это не по злобе, а по невежеству... впрочем, нет, по злобе, точнее, по ненависти тоже, ибо ненависть вскармливает ненависть и в порочный круг вовлекаются все новые поколения. Стремление взрослого – родителя, учителя, священника – к власти требует от ребенка послушания, для взрослого всегда хороший ребенок – это послушный ребенок. “Трагедия в том, что родитель уверен, будто всегда действует во имя добра”, не отдавая себе отчета в том, что это механизм рационализации (один из защитных механизмов психики по Фрейду) так преобразовал его низменные стремления властвовать, самоутверждаться, поучать, вымещать обиды...
Душевная глухота, безответственность, невежество, незрелость, все это вместе (или все это – одно и то же?) и порождает преступления, войны, болезни и прочие бедствия. Порождает именно тем, что с младенческого возраста воздействует на ребенка принуждением, стремясь приобщить его к культурным нормам, которые он не готов ни понять, ни принять.
Почти все взрослые уверены, что без специального обучения ребенок не научится ни ходить, ни говорить. Хорошо еще, говорит Нилл, что мы не учим ребенка переваривать пищу. Следуя распространенной отечественной шутке, можно сказать, что на вопрос “кто виноват?” Нилл дает вполне определенный ответ: все родители, учителя, священники, политические деятели, врачи, словом, все взрослые, не дающие себе труда задуматься над тем, какой непоправимый вред они наносят детям, когда руководствуются в своем воздействии на них внушениями своих комплексов или дурацкими предрассудками. На другой классический вопрос русской литературы, вопрос “что делать?”, Александр Нилл отвечает подробно в своей книге, которая в оригинале называется просто “Саммерхилл”, потому что в Англии все знают, что это — название его школы, а в русском переводе будет называться “Саммерхилл: воспитание свободой”. (Книга скоро выйдет в издательстве “Педагогика-пресс”.)
В этой книге Нилл показывает, “как возникает несчастье, как оно разрушает человеческие жизни и как можно воспитывать детей так, чтобы большая часть этой несчастливости никогда не возникла”. Там рассказывается об этой единственной на свете школе, “где детское несчастье излечивается и, что еще важнее, где дети воспитываются в счастье”.
Воспитывать – значит доверять детям
Александр Сазерленд Нилл – простой, скромный, работящий шотландец; сын строгого директора школы, вооруженного плеткой; человек, любящий копаться в огороде, работать на токарном станке и заниматься чеканкой. Этот человек теоретически разработал основы и практически доказал возможность существования совершенно новой педагогики – педагогики иной, здоровой цивилизации, которая еще не существует, но возможна.
Александр Нилл создал школу, которая решительно противостояла (и до сих пор противостоит, теперь уже под руководством его дочери Зои) традиционной системе образования. Он хотел, чтобы дети, а затем и те взрослые люди, которые из них вырастут, жили естественной, нормальной – то есть счастливой – жизнью. Свобода, любовь и счастье – вот основные категории педагогического лексикона Нилла.
Обычно педагогика старается объяснить, какие усилия следует предпринимать, чтобы приобщить подрастающие поколения к человеческой культуре, сложившейся к данному моменту времени. Здесь же именно эти усилия объявляются вредоносными, и именно на них возлагается ответственность за болезненное состояние человечества. Позитивная же программа формулируется преимущественно от противного, посредством указания на то, чего делать ни в коем случае не следует: “Как можно взрастить счастье? Мой ответ таков: отмените власть. Дайте ребенку быть самим собой. Не подталкивайте его все время. Не учите его. Не читайте ему нотаций. Не пытайтесь его возвысить. Не заставляйте его делать что бы то ни было”.
Многие педагоги считают, что позволить ребенку жить в соответствии с его импульсами – означает вообще отказаться от педагогического воздействия, предоставить детям возможность безнаказанно предаваться анархии. На это Нилл отвечает так: “Я полагаю, что ребенок внутренне мудр и реалистичен. Если его оставить в покое, оставить без всяких внушений со стороны взрослых, он сам разовьется настолько, насколько способен развиться”. Это ведь не декларация: решив построить школу, в которой у детей была бы свобода быть самими собой, педагоги, пошедшие за Ниллом, “должны были отказаться от всякой дисциплины, всякого управления, всякого внушения, всяких моральных поучений, всякого религиозного наставления...”
Пока что разговор шел о том, чего не следует делать. Какими же главными положительными принципами руководствуются в этой необычной школе? Их всего несколько, они тесно связаны друг с другом, их даже нелегко разделить. Все же попробуем их назвать по отдельности.
Любовь и принятие. Кажется, что это тривиальные принципы — разве есть родители, которые не любят своих детей? А про педагогов даже в квалификационной характеристике пишут, что они должны любить детей. Ну, во-первых, и родителей, и учителей, которые не любят и не принимают детей, — сколько угодно. Принимать – означает без каких-либо условий позволять ребенку, вообще другому человеку быть самим собой. Не говорить ему: “Будь хорошим, послушным, и тогда я буду тебя любить”. “Счастье и благополучие детей зависят от степени любви и поддержки, которые они от нас получают. Мы должны быть на стороне ребенка. Быть на стороне ребенка – значит давать ему свою любовь, но не собственническую и не сентиментальную, а просто вести себя по отношению к ребенку так, чтобы он чувствовал, что вы любите и одобряете его. Это возможно. Я знаю множество родителей, принявших сторону своих детей, ничего не требующих взамен и в результате получающих очень многое”. Очень многое мешает родителям и учителям быть на стороне ребенка. В частности, это означает, что каждый взрослый постоянно должен задавать себе вопросы: “Понимаю ли я своего ребенка? Доверяю ли я ему? Не приношу ли я его в жертву своему страху, своей ненависти?”
Полное и абсолютное отсутствие наказаний тесно связано с требованием любви и принятия. Когда вам хочется наказать ребенка, спросите себя: “Что мне дороже — мой ребенок или эта проклятая ваза (обои, компьютер, автомобиль...)?” И постарайтесь честно ответить. Наказание для ребенка означает только одно: он (она) меня ненавидит. Только это. И он начинает ненавидеть сам. Конечно, все непросто, ненависть смешивается с любовью, страхом, чувством зависимости — со многими сложными чувствами. Но наказание есть знак того, что ребенку не дают возможности свободно изжить детские комплексы, а закрепляют их, превращая в неврозы. Терпимость — вот слово, хорошо характеризующее атмосферу Саммерхилла и тот стиль воспитания, который Нилл настоятельно предлагает всем родителям и учителям.
По-английски discipline означает одновременно – дисциплина и наказание, дисциплинировать (to discipline) – наказывать. И действительно, на каком языке ни говори, дисциплина не может жить без наказаний и поощрений. Но только взрослые до сих пор не поняли, что, “наказывая, они превращают любовь своего ребенка в ненависть к себе”. А дальше обыкновенная традиционная школа – строгая школа, как называет ее Нилл, – “сохраняет традицию унижения ребенка”, “ограничивает его эмоциональную жизнь, его творческие стремления”, “тренирует его в послушании любым диктаторам и начальникам в его жизни”. При этом родители и учителя плохо понимают, “какое ужасное влияние на ребенка оказывает непрерывный поток запретов, наставлений, нравоучений и навязывания ему всей системы нравственного поведения”. И Нилл заключает со всей свойственной ему силой и проникновенностью: “Я полагаю, что именно нравственное воспитание делает ребенка плохим. Я обнаружил, что когда я разрушаю нравственное воспитание, которое получил плохой мальчик, он становится хорошим”.
В новой педагогике нет никакой необходимости учить ребенка, как себя вести, ребенок в свое время сам узнает, что хорошо и что плохо, при условии, что на него не давят. В новой педагогике нужно просто быть на стороне ребенка. Это отнюдь не означает, что взрослому вообще ничего не нужно делать, как раз наоборот. “Неукоснительная дисциплина – самый простой способ для взрослых добиться тишины и покоя”, а более сложные способы требуют постоянного изобретения все новых и новых ходов в этой прекрасной творческой игре взращивания свободного человека. Управление с опорой на самоуправление требует гораздо большей тонкости и гибкости, большего чутья и таланта, больше умения и затрат времени. Кроме того, предоставить детям свободу – это вовсе не то же самое, что быть идиотом, отмечает Нилл. Он часто подчеркивает, что свобода отличается от вседозволенности, но на границе дозволенного, там, где свобода одного человека сталкивается со свободой другого, в свободной школе действуют не начальственные запреты, а демократические законы. Самоуправление – неотъемлемая часть воспитания свободой, “не может быть свободы, если только дети не чувствуют, что они вполне свободны управлять своей собственной общественной жизнью... Образование должно бы готовить детей к общественной жизни и одновременно делать их личностями. Самоуправление, без сомнения, делает и то и другое. В обычной школе добродетелью является послушание, причем до такой степени, что очень немногие в дальнейшей жизни оказываются способны бросить вызов хоть чему-нибудь”.
Многие педагоги считают, что позволить ребенку жить в соответствии с его импульсами – означает вообще отказаться от педагогического воздействия, предоставить детям возможность безнаказанно предаваться анархии. На это Нилл отвечает так: “Я полагаю, что ребенок внутренне мудр и реалистичен. Если его оставить в покое, оставить без всяких внушений со стороны взрослых, он сам разовьется настолько, насколько способен развиться”. Это ведь не декларация: решив построить школу, в которой у детей была бы свобода быть самими собой, педагоги, пошедшие за Ниллом, “должны были отказаться от всякой дисциплины, всякого управления, всякого внушения, всяких моральных поучений, всякого религиозного наставления...”
Пока что разговор шел о том, чего не следует делать. Какими же главными положительными принципами руководствуются в этой необычной школе? Их всего несколько, они тесно связаны друг с другом, их даже нелегко разделить. Все же попробуем их назвать по отдельности.
Любовь и принятие. Кажется, что это тривиальные принципы — разве есть родители, которые не любят своих детей? А про педагогов даже в квалификационной характеристике пишут, что они должны любить детей. Ну, во-первых, и родителей, и учителей, которые не любят и не принимают детей, — сколько угодно. Принимать – означает без каких-либо условий позволять ребенку, вообще другому человеку быть самим собой. Не говорить ему: “Будь хорошим, послушным, и тогда я буду тебя любить”. “Счастье и благополучие детей зависят от степени любви и поддержки, которые они от нас получают. Мы должны быть на стороне ребенка. Быть на стороне ребенка – значит давать ему свою любовь, но не собственническую и не сентиментальную, а просто вести себя по отношению к ребенку так, чтобы он чувствовал, что вы любите и одобряете его. Это возможно. Я знаю множество родителей, принявших сторону своих детей, ничего не требующих взамен и в результате получающих очень многое”. Очень многое мешает родителям и учителям быть на стороне ребенка. В частности, это означает, что каждый взрослый постоянно должен задавать себе вопросы: “Понимаю ли я своего ребенка? Доверяю ли я ему? Не приношу ли я его в жертву своему страху, своей ненависти?”
Полное и абсолютное отсутствие наказаний тесно связано с требованием любви и принятия. Когда вам хочется наказать ребенка, спросите себя: “Что мне дороже — мой ребенок или эта проклятая ваза (обои, компьютер, автомобиль...)?” И постарайтесь честно ответить. Наказание для ребенка означает только одно: он (она) меня ненавидит. Только это. И он начинает ненавидеть сам. Конечно, все непросто, ненависть смешивается с любовью, страхом, чувством зависимости — со многими сложными чувствами. Но наказание есть знак того, что ребенку не дают возможности свободно изжить детские комплексы, а закрепляют их, превращая в неврозы. Терпимость — вот слово, хорошо характеризующее атмосферу Саммерхилла и тот стиль воспитания, который Нилл настоятельно предлагает всем родителям и учителям.
По-английски discipline означает одновременно – дисциплина и наказание, дисциплинировать (to discipline) – наказывать. И действительно, на каком языке ни говори, дисциплина не может жить без наказаний и поощрений. Но только взрослые до сих пор не поняли, что, “наказывая, они превращают любовь своего ребенка в ненависть к себе”. А дальше обыкновенная традиционная школа – строгая школа, как называет ее Нилл, – “сохраняет традицию унижения ребенка”, “ограничивает его эмоциональную жизнь, его творческие стремления”, “тренирует его в послушании любым диктаторам и начальникам в его жизни”. При этом родители и учителя плохо понимают, “какое ужасное влияние на ребенка оказывает непрерывный поток запретов, наставлений, нравоучений и навязывания ему всей системы нравственного поведения”. И Нилл заключает со всей свойственной ему силой и проникновенностью: “Я полагаю, что именно нравственное воспитание делает ребенка плохим. Я обнаружил, что когда я разрушаю нравственное воспитание, которое получил плохой мальчик, он становится хорошим”.
В новой педагогике нет никакой необходимости учить ребенка, как себя вести, ребенок в свое время сам узнает, что хорошо и что плохо, при условии, что на него не давят. В новой педагогике нужно просто быть на стороне ребенка. Это отнюдь не означает, что взрослому вообще ничего не нужно делать, как раз наоборот. “Неукоснительная дисциплина – самый простой способ для взрослых добиться тишины и покоя”, а более сложные способы требуют постоянного изобретения все новых и новых ходов в этой прекрасной творческой игре взращивания свободного человека. Управление с опорой на самоуправление требует гораздо большей тонкости и гибкости, большего чутья и таланта, больше умения и затрат времени. Кроме того, предоставить детям свободу – это вовсе не то же самое, что быть идиотом, отмечает Нилл. Он часто подчеркивает, что свобода отличается от вседозволенности, но на границе дозволенного, там, где свобода одного человека сталкивается со свободой другого, в свободной школе действуют не начальственные запреты, а демократические законы. Самоуправление – неотъемлемая часть воспитания свободой, “не может быть свободы, если только дети не чувствуют, что они вполне свободны управлять своей собственной общественной жизнью... Образование должно бы готовить детей к общественной жизни и одновременно делать их личностями. Самоуправление, без сомнения, делает и то и другое. В обычной школе добродетелью является послушание, причем до такой степени, что очень немногие в дальнейшей жизни оказываются способны бросить вызов хоть чему-нибудь”.
От психоанализа – к свободе быть самим собой
“Тоталитаризм всегда начинался и до сих пор начинается в детской.
Самое первое вмешательство в природу ребенка есть первое проявление деспотизма”.
А.Нилл
Психологические корни педагогики Александра Нилла предъявлены в книге ясно и определенно: это – психоанализ, который Нилл называет просто психологией, в своем восприятии не разделяя на отдельные потоки широкое течение в культуре, занимающееся психической жизнью человека. Это выглядит несколько непривычно для нас – жителей страны, в которой в течение многих десятилетий психоанализ характеризовался как (выписываем из словаря иностранных слов 1954 года издания) “антинаучное, реакционное, субъективно-идеалистическое направление в буржуазной психологии и психотерапии...”, сообщалось, что “психоанализ полностью опровергнут советской наукой”, в которой он был специально разрешен лишь в недавнее время указом президента. В западной, то есть просто в мировой культуре, по крайней мере с середины двадцатого века, является общепризнанным, что Зигмунд Фрейд – один из величайших гениев человечества, совершивший открытия, которые радикально изменили понимание человеческой психики и позволили оказать практическую помощь многим людям.
Нилл был подготовленным психоаналитиком, был знаком со многими деятелями этого движения в ту пору, когда оно только разворачивалось в Европе, дружил с Вильгельмом Райхом. Он постоянно использует для понимания личности ребенка представления, принятые в психоанализе, и тщательно разрабатывает педагогические следствия из этой теории: “Фрейд показал, что всякий невроз основан на сексуальном подавлении. Я сказал себе – я сделаю школу, в которой сексуального подавления не будет. Фрейд показал, что бессознательное бесконечно более важно и более могущественно, чем сознание. Я сказал себе – в моей школе не будет цензуры, наказаний, морализаторства, мы позволим каждому ребенку жить в соответствии с его глубинными импульсами”.
Сначала Нилл довольно много времени и сил отдавал психоаналитическому лечению поступавших в школу детей. Сам Зигмунд Фрейд считал психоанализ естественным процессом, который аналитик, так сказать, налаживает, но происходит он сам по себе, спонтанно, течение его нельзя предсказать: “Психосинтез, таким образом, достигается во время аналитического лечения без нашего вмешательства, автоматически и с необходимостью”. Ниллу было близко такое представление. Однако он в своей практике пошел еще дальше: все меньше занимался аналитическим лечением, все больше верил в терапевтическое воздействие самой атмосферы Саммерхилла: “Я все больше убеждаюсь в том, что, если дети имеют возможность изжить свои комплексы в условиях свободы, в терапии нет необходимости”.
Нилл, таким образом, вносит в психоанализ важные и новые представления: в атмосфере, где нет постоянного внешнего принуждения, комплексы рассасываются сами собой, исчезает необходимость психотерапевтического вмешательства. Беда только в том, что ни в семье, ни в школе нет такой атмосферы. Чтобы создать ее, поддерживать и растить в ней детей без комплексов, нужно опираться на педагогические принципы, сочетающие в себе философию естественности с психологией бессознательного.
Нилл был подготовленным психоаналитиком, был знаком со многими деятелями этого движения в ту пору, когда оно только разворачивалось в Европе, дружил с Вильгельмом Райхом. Он постоянно использует для понимания личности ребенка представления, принятые в психоанализе, и тщательно разрабатывает педагогические следствия из этой теории: “Фрейд показал, что всякий невроз основан на сексуальном подавлении. Я сказал себе – я сделаю школу, в которой сексуального подавления не будет. Фрейд показал, что бессознательное бесконечно более важно и более могущественно, чем сознание. Я сказал себе – в моей школе не будет цензуры, наказаний, морализаторства, мы позволим каждому ребенку жить в соответствии с его глубинными импульсами”.
Сначала Нилл довольно много времени и сил отдавал психоаналитическому лечению поступавших в школу детей. Сам Зигмунд Фрейд считал психоанализ естественным процессом, который аналитик, так сказать, налаживает, но происходит он сам по себе, спонтанно, течение его нельзя предсказать: “Психосинтез, таким образом, достигается во время аналитического лечения без нашего вмешательства, автоматически и с необходимостью”. Ниллу было близко такое представление. Однако он в своей практике пошел еще дальше: все меньше занимался аналитическим лечением, все больше верил в терапевтическое воздействие самой атмосферы Саммерхилла: “Я все больше убеждаюсь в том, что, если дети имеют возможность изжить свои комплексы в условиях свободы, в терапии нет необходимости”.
Нилл, таким образом, вносит в психоанализ важные и новые представления: в атмосфере, где нет постоянного внешнего принуждения, комплексы рассасываются сами собой, исчезает необходимость психотерапевтического вмешательства. Беда только в том, что ни в семье, ни в школе нет такой атмосферы. Чтобы создать ее, поддерживать и растить в ней детей без комплексов, нужно опираться на педагогические принципы, сочетающие в себе философию естественности с психологией бессознательного.
Играют все: и дети, и взрослые
“Как можно взрастить счастье? Мой ответ таков: отмените власть. Дайте ребенку быть самим собой. Не подталкивайте его все время. Не учите его. Не читайте ему нотаций. Не пытайтесь его возвысить. Не заставляйте его делать что бы то ни было”.А.Нилл
Хилл пишет: “Саммерхилл можно определить как школу, в которой игра имеет первостепенное значение. Я не знаю, почему дети и котята играют”. Можно прочесть (или даже написать) несколько книг об игре, но на вопрос “почему они играют” сейчас нельзя дать доказательный ответ. Как сказал один знаменитый физик, понимание атома – это детская игра в сравнении с пониманием детской игры. Нилл, как обычно, и не стремится теоретизировать, он просто принимает это как факт, но факт чрезвычайной важности: “Можно утверждать – и не без основания, – что пороки цивилизации обязаны своим существованием тому факту, что ни одному ребенку никогда еще не удалось вдоволь наиграться”. В Саммерхилле играют и дети, и взрослые. Дух игры – это и дух юмора, который так ценит Нилл, это – дух антиавторитарности, который позволяет детям выражать свою нежность к учителю, называя его дурацким дураком или глупым ослом. Нилл постоянно напоминает этим бестолковым родителям и надутым учителям, что, скажем, “малышам надо, чтобы их обнимали и тискали”. Что учитель не может ни от кого требовать уважения к себе, что он не должен пытаться красоваться и самоутверждаться, что в школе и в семье важна только стихия любви, а слова, которые при этом произносятся, второстепенны.
Второстепенны и успехи в учебных предметах. Датская девочка, которая провела в Саммерхилле три года и совершенно свободно говорила по-английски, вернувшись домой, оказалась последней в классе по предмету “английский язык”, потому что не знала грамматики. Нилл полагает, что это “едва ли не лучший пример того, что взрослые считают образованием”. Какие цели преследует преподавание иностранного языка в школе? Кто из носителей русского языка, читающих сейчас эту статью, может сказать о себе, что знает его грамматику, даже если в свое время получал по этому предмету – “русский язык” – сплошные пятерки?
Нилл очень решительно отбрасывает привычные представления о том, что является самым главным делом школы. Полная свобода посещения занятий — одно из ярких проявлений доверия к ребенку. За почти полувековое существование Саммерхилла было всего два или три случая, когда ребенок не ходил на занятия совсем, но, кстати сказать, и в этих случаях он к концу пребывания в школе находил свой путь и получал необходимые знания. “Настало время бросить вызов существующим представлениям о работе школы. Считается само собой разумеющимся, что каждый ребенок должен изучать математику, историю, немного естественных наук, чуть-чуть искусства и уж конечно литературу. Пришло время понять, что обычный ребенок не интересуется толком ни одним из этих предметов. ...Школа не обращает внимания на самое главное: все на свете греческие языки, математики и истории не помогут сделать семью более любящей, детей – свободными от подавления, а родителей – свободными от неврозов”.
Второстепенны и успехи в учебных предметах. Датская девочка, которая провела в Саммерхилле три года и совершенно свободно говорила по-английски, вернувшись домой, оказалась последней в классе по предмету “английский язык”, потому что не знала грамматики. Нилл полагает, что это “едва ли не лучший пример того, что взрослые считают образованием”. Какие цели преследует преподавание иностранного языка в школе? Кто из носителей русского языка, читающих сейчас эту статью, может сказать о себе, что знает его грамматику, даже если в свое время получал по этому предмету – “русский язык” – сплошные пятерки?
Нилл очень решительно отбрасывает привычные представления о том, что является самым главным делом школы. Полная свобода посещения занятий — одно из ярких проявлений доверия к ребенку. За почти полувековое существование Саммерхилла было всего два или три случая, когда ребенок не ходил на занятия совсем, но, кстати сказать, и в этих случаях он к концу пребывания в школе находил свой путь и получал необходимые знания. “Настало время бросить вызов существующим представлениям о работе школы. Считается само собой разумеющимся, что каждый ребенок должен изучать математику, историю, немного естественных наук, чуть-чуть искусства и уж конечно литературу. Пришло время понять, что обычный ребенок не интересуется толком ни одним из этих предметов. ...Школа не обращает внимания на самое главное: все на свете греческие языки, математики и истории не помогут сделать семью более любящей, детей – свободными от подавления, а родителей – свободными от неврозов”.
Урок жизнеутверждения
“Школа не обращает внимания на самое главное: все на свете греческие языки, математики и истории не помогут сделать семью более любящей, детей – свободными от подавления, а родителей – свободными от неврозов”.
А.Нилл
“Давайте подытожим, – говорит Нилл. – Жизнеутверждение означает радость, игры, любовь, интересную работу, хобби, смех, музыку, танцы, сочувствие к другим и веру в человека. Жизнеотрицание означает долг, послушание, выгоду и власть. На протяжении всей истории жизнеотрицание побеждало, и оно будет продолжать побеждать до тех пор, пока юношество обучают встраиваться в современные взрослые представления”. Переход от жизнеотрицания к жизнеутверждению достигается применением педагогических средств, которые легко перечислить: самоуправление для учеников и персонала, свобода ходить на уроки или держаться от них подальше, свобода играть целыми днями, неделями или даже годами, если необходимо, свобода от навязывания какой-либо идеологии – религиозной, моральной или политической, свобода от формирования характера.
Это достигало и достигает цели. В школе Саммерхилл жили и становились хорошими очень трудные дети, в отчаянии отправленные туда семьей или школой. Нилл, полагавший сначала, что им помогает психоанализ, скоро обнаружил, что те, кто отказывался посещать аналитические сеансы, тоже излечивались, и был вынужден заключить, что на самом деле работает свобода, а не анализ.
“Если Саммерхилл и имеет что сказать, то вот что: ты не имеешь права на неучастие. Борись с нездоровьем мира, но не наркотиками вроде нравственных поучений и наказаний, а натуральными средствами – принятием, нежностью, терпимостью… Я иду на ощупь. Я безуспешно пытаюсь понять, почему человечество творит так много зла. Я не могу поверить во врожденность зла, в существование первородного греха. Я повидал слишком много злобных детей, которые в условиях свободы и принятия со стороны взрослых становились хорошими. Но тогда почему изначально доброе человечество создает такой нездоровый, несправедливый и жестокий мир? ...Будущее Саммерхилла как такового, вероятно, не имеет большого значения, но будущее идеи Саммерхилла имеет огромное значение для человечества. У новых поколений должен быть шанс вырасти в свободе. Подарить свободу – это подарить любовь, а только любовь может спасти мир”.
Это достигало и достигает цели. В школе Саммерхилл жили и становились хорошими очень трудные дети, в отчаянии отправленные туда семьей или школой. Нилл, полагавший сначала, что им помогает психоанализ, скоро обнаружил, что те, кто отказывался посещать аналитические сеансы, тоже излечивались, и был вынужден заключить, что на самом деле работает свобода, а не анализ.
“Если Саммерхилл и имеет что сказать, то вот что: ты не имеешь права на неучастие. Борись с нездоровьем мира, но не наркотиками вроде нравственных поучений и наказаний, а натуральными средствами – принятием, нежностью, терпимостью… Я иду на ощупь. Я безуспешно пытаюсь понять, почему человечество творит так много зла. Я не могу поверить во врожденность зла, в существование первородного греха. Я повидал слишком много злобных детей, которые в условиях свободы и принятия со стороны взрослых становились хорошими. Но тогда почему изначально доброе человечество создает такой нездоровый, несправедливый и жестокий мир? ...Будущее Саммерхилла как такового, вероятно, не имеет большого значения, но будущее идеи Саммерхилла имеет огромное значение для человечества. У новых поколений должен быть шанс вырасти в свободе. Подарить свободу – это подарить любовь, а только любовь может спасти мир”.
Юлия ТУРЧАНИНОВА,
Эрнст ГУСИНСКИЙ
http://ps.1september.ru/1999/49/4-1.htm
С 1985 года Саммерхилл возглавляет дочь Александра Нилла — Зоё Нилл.Специально для читателей «Домашнего ребёнка» онаподготовила советы о том, как воспитывать детей всоответствии с главным принципом Саммерхилла — «свобода, но не вседозволенность».
http://domrebenok.ru/blog/shkola-sammerhil/
Эрнст ГУСИНСКИЙ
http://ps.1september.ru/1999/49/4-1.htm
Саммерхилл — одна из самых старейших школ мира, основанная на приниципах демократии. Она расположена в городке Лейстон в Саффолке, приблизительно в ста милях от Лондона. С 1921 года, С самого начала ЕЁ существования, в ней не произошло никаких фундаментальных изменений. Её успех в создании благоприятной среды для детей и воспитании гармоничных людей заключается в кратком высказывании ее основателя — шотландского писателя и повстанца Александра Нилла: «Предназначение ребёнка — прожить свою собственную жизнь. Не ту, о которой мечтают его беспокойные родители, и не ту, которую предлагает учитель, думающий, что знает лучше».
С самого основания школа Саммерхилл стала тем редким местом, где дети могли быть самими собой, делать собственный выбор и жить как равноправные члены общества. Её философия основана на свободе личности. Но это именно свобода, а не вседозволенность.
Саммерхилл — это не только учебное заведение, это модель для подражания в жизни.
Наши цели могут быть описаны таким образом:
Наши цели могут быть описаны таким образом:
- Дать детям свободу для эмоционального роста
- Дать детям власть над собственной жизнью
- Дать детям время развиваться естественно
- Сделать детство более счастливым, снять страх перед взрослыми и убрать принуждение с их стороны
Совершенно естественно, что большинство специалистов в сфере образования и учителей скептически относятся к подобной системе. Как вы можете давать детям власть над их жизнью? Разве можно настолько доверять им? Можно ли надеяться на то, что они будут принимать разумные решения?
Наш ответ — «да». Да, они могут руководить собственной школой. Да, они могут принимать ответственные и полные сострадания решения, и да, им можно доверить распоряжаться своими жизнями.
Наш ответ — «да». Да, они могут руководить собственной школой. Да, они могут принимать ответственные и полные сострадания решения, и да, им можно доверить распоряжаться своими жизнями.
В прессе и на телевидении было много материалов о Саммерхилле. Впечатление, которое каждый журналист стремился донести до аудитории, — это анархичное сообщество нечёсаных буйных детей, у которых отсутствуют манеры и которые не думают о чувствах других. Это заведение, которое средства массовой информации любят ненавидеть.
«Никто не является настолько мудрым, чтобы формировать характер хотя бы одного ребёнка. Что не так в нашем больном, нервном мире, так это то, что всех нас сформировали. А поколению взрослых, которое видело две мировые войны и, кажется, вот-вот ввяжется в третью, нельзя доверить формировать характер даже у крысы».
А.С.Нилл,
основатель Саммерхилла
Но если бы вы побывали на одном из школьных собраний и увидели учащихся всех возрастов, слушающих и голосующих по таким вопросам, как хулиганство, воровство или нарушения порядка, вы бы поняли, как ответственно и серьёзно могут дети относиться к своей свободе и к принятию решений.
Если они растут в обществе, где к ним относятся с уважением, если они уверены в том, что их мнение ценно, это естественным образом приведёт к тому, что они будут выносить на общий суд различные спорные ситуации, будут отлично подготовлены к тому, чтобы слушать и решать проблемы других. Наша школа поощряет открытость ичестность.
Саммерхилл — это коллектив примерно из 100 человек: 14 человек персонала и интернациональная группа детей. В настоящее время около половины учащихся приезжает из-за границы (Юго-Восточная Азия, Германия, США, Швейцария и Франция) и половина — из Великобритании.
Это сообщество самоуправления — все решения в повседневной жизни школы принимаются сообща. Этот процесс демократический, каждый взрослый и ребёнок имеют равные голоса. Поэтому мнение самого младшего — Джошуа, пяти лет, имеет такой же вес, как и директора Саммерхилла. Но дети не просто обладают такой же властью на общих собраниях, как взрослые, — количество воспитанников существенно больше численности персонала. Реакция многих учителей на это — страх. Представьте, что бы случилось в традиционном учебном заведении, если бы голоса учеников доминировали над голосами педагогов? Тотальная анархия? Утрата всех моральных устоев?
Возможно. Но в Саммерхилле большинство учащихся провели в школе достаточно много времени, чтобы уже уметь принимать решения. Они социально ответственны и привыкли в первую очередь думать о потребностяхгруппы. Это не значит, что у детей не бывает споров или разногласий. Один из важнейших моментов, на котором основывается наша демократия, это понимание того, что потребности детей и взрослых существенно отличаются. Мы обсуждаем эти различия и вместе находим решение, подходящее для обеих сторон, вместо того чтобы устанавливать правила, которые удобны только взрослым, как это повсеместно делается в обществе.
Иногда попадаются дети-бунтари, которые хотят сломать все школьные устои и пойти против сообщества во всём, в чём только возможно. Случается, они даже получают достаточную поддержку для изменения или отмены каких-то правил. Обычно это несколько разрушительно, ноблагодаря таким ситуациям дети получают бесценныйопыт, и, как правило, вскоре всё становится на свои места. Существует ли лучший способ стать гражданином, соблюдающим закон, чем попробовать жить без законов?
Однако философия Саммерхилла — «свобода, но невседозволенность». Это значит, что ты волен делать так, как тебе хочется, но твоя свобода не должна пересекаться со свободой кого-то ещё. Ты можешь идти на уроки или не идти, потому что это твоё личное дело, ты делаешь свой выбор. Но ты не вправе играть на барабанной установке в четыре часа утра, потому что это противоречит свободе других. Благодаря всему этому в нашей школе, возможно, больше законов, чем в какой-либо другой, — в среднем около двухсот. Они регламентируют жизнь, начиная с того, во сколько студент должен быть в кровати вечером, и вплоть до того, куда позволено стрелять из лука.
Учителя иногда приводят на общие собрания детей с жалобами на то, что те не соблюдают правила поведения в классе. В одном из таких случаев было принято решение не допускать нарушителя до уроков в течение трёх дней. Но ребёнок молил о том, чтобы ему назначили штраф, потому что это наказание, по его мнению, было слишком жестоко.
Естественно, что персонал также могут привести насобрание. Это весьма унизительный опыт, когда вас выставляют перед всеми, особенно если вы преподавали в традиционной системе, где ваш авторитет был незыблем. Но у учителей Саммерхилла его нет — в глазах общественности они воспринимаются как равные. Любое уважение, которое они могут получить, должно быть заработано, так же как и детьми. Здесь каждого оценивают по тому, какой он человек, а не по возрастному критерию.
Было бы хорошо всем педагогам получить опыт преподавания в школе, подобной Саммерхиллу. Ведь большинство из них всю свою жизнь обучает аудиторию, которую заставляют присутствовать на занятиях. А учить детей, которые могут встать и выйти из класса, если захотят, так как не обязаны посещать занятия, — это совсем иное.
Конечно, наши воспитанники понимают, что у взрослых и у детей различные роли. Взрослые несут ответственность за школу, у них есть определённые требования, которые должны выполняться. Если происходит инцидент, учащиеся бегут в комнату персонала за помощью, но и сами любым доступным им способом стремятся помочь в разрешении проблемы.
В следующем году Саммерхиллу будет 90 лет. Школа прошла через плохие и хорошие времена. Она превозносилась и осмеивалась мировыми средствами массовой информации. Есть что-то в этой маленькой группе людей, живущих на восточном побережье Англии, что кажется обществу угрожающим. Саммерхилл вынужден был сражаться с дурной прессой, вводящими в заблуждение телевизионными фильмами и правительственными инспекциями, которые оставались слепы к нашим уникальным методам и философии. Возможно, это оттого, что мы делаем вызов традиционным концепциям воспитания и образования, мы подготовлены к рискам и даём детям контроль над тем, чтобы прожить своё детство так, как они хотят.
Может быть, кто-то скажет, что это старомодно, что идея несвоевременна. Но до того как люди мира поймут естественную природу наших детей и начнут относиться к ним с уважением, которого те заслуживают, Саммерхилл будет оставаться лидером, всё ещё на сто лет опередившим своё время.
С 1985 года Саммерхилл возглавляет дочь Александра Нилла — Зоё Нилл.Специально для читателей «Домашнего ребёнка» онаподготовила советы о том, как воспитывать детей всоответствии с главным принципом Саммерхилла — «свобода, но не вседозволенность».
1. Уважайте своих детей так, как вы уважаете взрослых.
2. Любите их безоговорочно и показывайте им, чтолюбите их, что бы они ни делали.
3. Давайте им свободу быть самими собой, понимая, чтодети могут иногда быть глупыми, иногда шуметь.Однако верно и то, что нельзя позволять им посягать наваше собственное право на свободу. Это значит, что онидолжны уважать вас, понимать, когда вам нужнонемного тишины, — они могут пойти и поиграть где-то вдругом месте.
4. Иногда позволяйте им ошибаться. Мы, родители, невсегда можем быть уверены, насколько хороша исправедлива для них жизнь. Им нужно учиться на своихсобственных ошибках (это не касается по-настоящемуопасных ситуаций). Падения время от времени, ушибы —всё это часть взросления и процесса познания.
5. Будьте честными, говорите правду, обсуждайте важные темы в их присутствии, включайте их в диалог, когда это возможно. Но не обращайтесь с ними, как смаленькими взрослыми, — дети должны быть детьми.
6. Помните о том, что ваши и их потребности очень различны. Родителям нравится чистота и порядок в доме, в то время как дети могут жить на мусорной куче,не замечая её. Повзрослев, они станут болееаккуратными. Примите это и оставьте любые ожиданияот них на этот счёт, иначе конфликт неизбежен. Это неозначает, что вы должны оставлять их комнату вбеспорядке. Пытайтесь чаще делать уборку вместе,чтобы они чувствовали вашу поддержку, а не злость,когда прибираться не хочется.
7. Постарайтесь отыскать своего внутреннего ребёнка и будьте готовы иногда играть в несерьёзные игры,смеяться над глупостями, будьте гуманны. Попытайтесьне всегда быть разумным взрослым, но в то же время не ведите себя по-детски, чтобы произвести на них впечатление. Обычно это выглядит фальшиво и стесняет их.
8. Не ожидайте от них ничего. Вы не можете решить —быть вашим детям великими хирургами или дворниками. Поддерживайте их интересы, постарайтесь,чтобы школьные задания не давили на них слишкомсильно. Скажите ребёнку, что в конфликтах со школой вы будете на его стороне, если потребуется.
9. В семье, в доме также необходимы чёткие границы. «Свобода — это не вседозволенность», — говорим мы в Саммерхилле. Если вы думаете, что время идти спатьдолжно быть чётко закреплено, — это прекрасно, но удостоверьтесь, что у детей тоже есть право голоса.Чтобы они чувствовали — с вами можно говорить,можно иногда злиться на вас.
10. В моём собственном доме я всегда была ответственной. Дети знали, что я здесь для того, чтобы жизнь нашей семьи протекала безопасно, что я будупринимать решения и присматривать за ними. Но в пределах этого у них также была свобода быть самимисобой. Мы много смеялись, иногда дурачились, у нас было много веселья и мало слёз. Не всегда всё шлогладко — это жизнь! Но вместе вы пройдёте через это,пытаясь смотреть на вещи с позиции спокойнойзрелости, всегда любя и поддерживая друг друга.
Сейчас в моей семье четверо детей, все уже выросли.Мы настолько близки и любим друг друга, насколькоэто возможно в любой семье. Мы можем говорить вместеобо всём на свете. В нашей совместной жизни не былоособых проблем — вспышек гнева в двухлетнемвозрасте, ужасных подростков. Наши дети — три брата исестра — самые большие друзья. Они были выращеныпо методам моего отца, и это был чудесный исчастливый опыт. Сейчас я смотрю на то, как точно также растут мои внуки — спокойные, уверенные,думающие, любящие веселье дети 10-12 лет.
ПЕРЕВОД: МАРИНА ТРОЦКАЯ, журналист, мама двоих детей
http://domrebenok.ru/blog/shkola-sammerhil/
